Стивен Кинг - Противостояние [= Армагеддон]. Книга первая

На окраине города два больших грузовика заблокировали дорогу. Стью подумал, что остальные въезды в город тоже, очевидно, заблокированы. Город был полностью изолирован от внешнего мира.

Значит, все это было серьезно. Смертельно серьезно.

Стью поудобнее уселся на стул возле больничной кровати. На кровать садиться он не хотел. Он ждал, когда медсестра приведет кого-нибудь. Он надеялся, что хотя бы к утру они пришлют кого-нибудь, кто сумеет ответить на интересующие его вопросы. Он подождет. Терпеливость всегда была чертой, присущей Стьюарту Редмену.

Чтобы как-то убить время, он начал анализировать состояние прилетевших вместе с ним людей. Явно больным выглядел только Норм. Остальные скорее казались испуганными или дрожали от холода. Люк Брют дрожал. Лилу Брют и Вика Палфрея тоже изрядно колотило. Хап шмыгал носом.

Все они боялись ожидающей их неизвестности, но после происшествия в самолете Стью стало совсем страшно. Посреди рейса пилот вдруг тоже начал дрожать, да так, что с трудом посадил самолет. Неужели, думал Стью, эта зараза распространяется так быстро?

Их встретил военный конвой. Им сообщили, что они находятся в Атланте. Солгали, конечно. Разве человек, которому приказано лгать, может сказать правду, особенно если он — солдат?

В полете Стью сидел возле Хапа, и тот прекрасно держался. Впрочем, скоро успокоилась даже Лила Брют.

Вскоре после посадки Норму Брюту стало совсем плохо, и Лила опять начала плакать и кричать.

— Где демократия? — кричала она. — Разве это Америка? Почему никто не отвечает мне?

— Может кто-нибудь заставить ее заткнуться? — проворчал Крис Ортега. — Сейчас нам только бабской истерики не хватает!

Лилу заставили замолчать очень просто: один из охранников протянул ей стакан молока. Выпив его, она впала в странно-отрешенное состояние. Стью понял, что в стакане было нечто большее, чем просто молоко.

Да, от аэропорта их везли в трех «кадиллаках». За ними мчался армейский эскорт. Потом всех прибывших разместили в огромном здании, разделив друг с другом.

Над дверью загорелась красная лампочка. Щелкнул замок, и в палату вошел мужчина в белом халате. Доктор Деннингер. Он был юным и темноволосым, с небольшим правильно очерченным ртом и оливковой кожей.

— Патти Грей сказала, что у нее есть с вами проблемы, — обратился он к Стью. — Она очень расстроена.

— Не из-за чего расстраиваться, — беспечно сказал Стью. Ему было нелегко заставить свой голос звучать беспечно, но только так он мог чего-нибудь добиться. — Я хотел бы задать несколько вопросов.

— Прошу прощения, но…

— Если хотите, чтобы я сотрудничал с вами, ответьте мне, пожалуйста.

— В свое время вы…

— У вас будут проблемы со мной.

— Мы это знаем, — пренебрежительно ответил Деннингер. — Просто я не обличен полномочиями рассказывать вам что-либо, мистер Редмен. Я и сам знаю очень мало.

— Мне кажется, вы брали на исследование мою кровь. И делали другие анализы.

— Да, это так.

— Зачем?

— Еще раз повторяю, мистер Редмен, я не могу сказать вам то, чего не знаю. — На этот раз он говорил искренне, и Стью был склонен поверить ему. Перед ним стоял всего лишь исполнитель; он не знал ничего, кроме порученного ему крошечного участка работы.

— Они держат мой родной город на карантине.

— Мне об этом ничего не известно, — сказал Деннингер, но на этот раз отвел глаза в сторону, и Стью понял, что врач лжет.

— Почему этот телевизор ничего не показывает? — Стью жестом указал на большой экран на стене.

— Простите?

— Не показывает, как армия заблокировала город, не показывает никаких новостей, — уточнил Стью.

— Мистер Редмен, если бы вы все же позволили Патти…

— Нет. Если вы хотите от меня чего-нибудь, то пришлите лучше пару дюжих молодцов, потому что я намерен сопротивляться. Конечно, вы могли бы подмешать мне что-нибудь в еду, — он указал на стоящие на столике тарелку и стакан, — но это не входит в ваши планы, потому что тогда ваши тесты окажутся смазанными.

Он сел на стул и неподвижно уставился на врача.

— Мистер Редмен, но это неразумно! — Деннингер заметно нервничал. — Ваш отказ от сотрудничества может нанести огромный ущерб нашей стране. Вы понимаете меня?

— Неважно, — отрезал Стью. — Мне кажется, пока что моя страна наносит мне огромны ущерб. Она заперла меня в больничной палате в Джорджии с болваном доктором, который ничего не знает. Пошел вон отсюда, болван, и пусть придет кто-нибудь, с кем я могу поговорить.

Доктор исчез. Медсестра тоже не появлялась. Никто не приходил, чтобы силой заставить его совершить какие-нибудь процедуры. О нем будто забыли.

Чтобы убить растущий страх, Стью включил телевизор, но смотреть передачу не мог. Где же они? Он должен с ними поговорить!

Но прошло более сорока часов, прежде чем к нему прислали человека, с которым он смог поговорить.

18 июня, спустя пять часов после разговора со своим кузеном, Биллом Хапскомбом, Джо Боб Брентвуд остановил за превышение скорости автомобиль в сорока пяти милях от Арнетты. Машина принадлежала Гарри Тренту из Брейнтри, который ехал со скоростью шестьдесят пять миль в час в пятидесятимильной зоне. Джо Боб наложил на него штраф и выписал квитанцию. Трент покорно воспринял это и, к удивлению Джо Боба, начал жаловаться на свою семейную жизнь, а потом предложил завещать Джо Бобу свой дом. Брентвуду стало весело: меньше всего он думал в этот момент о смерти. Хотя, конечно, на самом деле он уже был болен. Он получил еще большую степень заражения, чем Билл Хапскомб, и значительную часть его успел передать Гарри Тренту.

Гарри, человек весьма общительный, передал свою болезнь более, чем сорока человекам за этот и следующий день. Скольких заразили эти сорок, трудно даже представить — с тем же успехом можно выяснить, сколько ангелов в состоянии станцевать на булавочной головке. Но если даже руководствоваться правилами простой арифметической прогрессии, то получается цифра не менее двухсот. В свою очередь эти двести заражают, следуя тем же правилам, тысячу, тысяча — пять тысяч, пять тысяч — двадцать пять тысяч.

19 июня, в день, когда Ларри Андервуд вернулся домой, а Франни Голдсмит рассказала о свой беременности отцу, Гарри Трент притормозил у кафе под названием «Скоренько покушаем, детка», расположенного в Восточном Техасе. Он намеревался перекусить и заказал чизбургер и клубничное мороженое на десерт. Его слегка знобило, возможно, это была аллергическая дрожь, и он поеживался от холода. За короткое время пребывания в кафе он заразил мойщика посуды и двух посетителей. Официантке, вытирающей столики, он оставил возле тарелки доллар, в прямом смысле начиненный смертью.